Абызов в суде заговорил о женитьбе: потенциальная невеста не уверена Экс-министр и мать его четвертого ребенка продолжили загадочные переговоры

Жалобу на продление срока содержания под стражей экс-министра по делам открытого правительства Михаила Абызова рассматривал 25 июня Мосгорсуд. Бывший министр, обвиняемый одновременно в мошенничестве на 4 млрд рублей и организации преступного сообщества, останется и дальше в СИЗО, как ранее постановил Басманный суд по просьбе следствия. Несмотря на то, что его адвокаты заявляли, что такое решение идет вразрез с внесенными Госдумой поправками, согласно которым хотят больше не применять статью об организации преступных сообществ к обвиняемым по экономическим статьям. Впрочем, решение Мосгорсуда было вполне ожидаемым.

А вот интрига, связанная с личной жизнью Михаила Абызова, которую он сам же и завернул на прошлом заседании, пока так и остается неразрешенной.

фото: АГН «Москва»
 
 
 

Абызова задержали 26 марта, его обвиняют в организации преступного сообщества и махинациях на 4 млрд рублей. Версия следствия такова: являясь владельцем 95% акций СИБЭКО и РЭС, он организовал покупку этими структурами по завышенной цене акций малых компаний, которые входят в их же состав.

 

23 мая Басманный суд продлил Абызову срок содержания под стражей. Защита считает, что суд сделал это необоснованно. Доводы адвокатов Абызова, которых у него восемь, такие: Басманный суд должен был проверить доказательства причастности Абызова к тем преступлениям, что инкриминирует ему следствие. Но, как заявили в Мосгорсуде адвокаты, Басманный суд в своем постановлении только указал, что согласен со следствием. И при этом не конкретизировал на какие сведения следствия он опирается. Адвокатов это не удивляет, поскольку в материалах дела, якобы, «где то нет санкции на прослушивание, где то нет постановлений на проведение оперативно розыскных мероприятий, поэтому, суд и не мог сослаться на такие доказательства, поскольку они не допустимы».

У следствия, как считает защита, огромное количество логических противоречий.

В частности, адвокаты считают, что действия Абызова следовало бы квалифицировать как совершенное в сфере предпринимательской деятельности, а это автоматически влечет незаконное возбуждение уголовного дела по статье 210 (организация преступного сообщества). По мнению адвокатов, все дело в том, что обвинение по 210 статье предусматривает наказание до 20 лет лишения свободы. А Басманный суд как раз и ссылается в своем постановлении о продлении ареста на тяжесть совершенного Абызовым преступления. То есть, как считают адвокаты, обвинение в организации преступного сообщества необходимо следствию только для того, чтобы удерживать Абызова за решеткой.

Сам Абызов, который участвовал в заседании посредством видеосвязи, сказал очень эмоциональную речь, обратившись к следователю.

— Вот, наконец то я посмотрел вам в глаза, — заявил он. — На каких основаниях вы отказываете мне в свидании с родными и телефонных разговорах? Какие цели следствия могут быть нарушены, если вы позволите в мой день рождения поговорить с моей матерью которой 86 лет?!

 

Абызов заявил суду, что не совершал преступлений, в которых его обвиняют, не создавал преступного сообщества и не руководил им.

— Я категорически отрицаю использование моих полномочий министра для совершения преступления. Они не могли быть даже теоретически использованы. Я не участвовал в хищениях средств у миноритарных акционеров РЭС и СИБЭКО, — старался убедить суд Абызов.

Правда, тут же он заявил, что «готов компенсировать любой ущерб потерпевшей стороне незамедлительно, если это будет установлено».

В итоге судья Мосгорсуда пришел к выводу, что решение оставить Абызова в СИЗО было принято правильно и оставил постановление Басманного суда в силе.

Надо сказать, что до этого своего выступления вел себя Михаил Абызов на заседании суда, как министр на заседании. Говорил громко и четко, с соблюдением необходимых формальностей — к судье обращался строго «ваша честь», с деловым видом рассматривал какие-то бумаги, требовал непременного участия в заседаниях потерпевших, которые, к слову, ходить в суд не хотят.

 

Довольно демонстративно Абызов общался и со своей гражданской супругой Валентиной Григорьевой — молодой женщиной модельной внешности, которая во вторник пришла в суд в красном брючном костюме и выглядела очень даже празднично.

На заседании, которое состоялось накануне, Валентина Григорьева была в черном костюме. Увидев мужа на экране, она заулыбалась и состроила из пальцев сердце. Михаил Абызов спросил ее, чего она хочет.

— Замуж не хочешь? — был один из его вопросов, который некоторые из присутствующих в зале расценили, как предложение руки и сердца (пара несколько лет живет в гражданском браке и у них есть годовалый малыш. Для Григорьевой он первенец, у Абызова уже есть трое детей, нажитые в предыдущем браке) .

Адвокаты пообещали передать Валентине кольцо.

Во вторник Валентина Григорьева снова улучила момент, чтобы пообщаться с Абызовым. Она встала перед экраном и помахала ему рукой, улыбаясь.

— Я получил твое письмо. Передай Зое, что… (неразборчиво) мы продавать не будем, — как то очень уж громко сказал ей Абызов, как будто специально чтобы этот разговор услышали все.

Неразборчивое слово прозвучало созвучно «вилле», поэтому, в перерыве заседания корреспондент «МК» решил подойти к Валентине Григорьевой за разъяснениями. Та загадочно отмахнулась.

— Валентина, может, вы с Михаилом специально троллите общественность. Вот вчера он вас про замужество при всех спросил. Это что было? — спросила я.

— Это очень личное, не надо это анонсировать, — заявила Григорьева.

— Но вопрос о замужестве прозвучал публично и люди интересуются, было ли это предложением и приняли ли вы его?

— Пока не знаю сама, — как то грустно ответила Валентина.

И, как мне показалось, в этот момент она не играла на публику.